В прошлом году напечатал в "Московских новостях" одну шалость, называется "Милонова победа". Вынужден цитировать сам себя: "Как писывали в рекламных объявлениях, "интерьер с элементами дизайна" — так вот, в нашем политическом интерьере парламент уж много лет именно что элемент дизайна, ничего не решающий и ни на что не влияющий. Так, виньетка. Декор. Но надо же хоть как-то обозначать свое присутствие в мироздании. Удобней это сделать, что-нибудь запретив (разрешать куда рискованнее). Причем что-нибудь метафизическое, что на зуб не попробуешь и в стакан не нальешь. Ведь вздумай депутаты запретить, например, гаишникам брать взятки, суровость этого закона была бы, как всегда, смягчена его неисполнением до такой степени, будто закона нет вовсе. Вспомните, как эффективно действуют запреты пить пиво на улице и болтать по телефону за рулем. А "пропаганда гомосексуализма" — вроде порчи и сглаза: создается одной только верой в ее существование. Потому что вроде бы у нас покамест в школах и детских садах уроки гей-мужества не проводят".
Хотя вообще, конечно, любые запреты даже в области материального (например, финансов), а уж тем более в сфере метафизического — смехотворны. Чтобы обойти запрет, надо быть лишь малость умней запретившего. Что при интеллектуальном уровне наших сочинителей законов не составляет существенной трудности почти ни для кого. Например, закон о неругании матом — это кому решили указывать, какими словами пользоваться? Мне — владетельному князю русского языка?! Так я даже студентов на семинарах по стилистике учу: достаточно напитать текст аллитерациями на "зд", "бл", "ху" или "уй" (допустим, многократно повторить "Буй" — название малой родины Мизулиной), и любой читающий по-русски почувствует сквозной матерок, хоть ни одного слова инвективной лексики употреблено не будет. Блестящий пример схожей тактики принадлежит перу литератора Самуила Лурье:
Утки к берегу плывут,
Серенькие крякают,
Мою милую неустановленные лица используют как сексуальный объект, да с такой интенсивностью, что —
Только серьги звякают!
Возможно одно замечание. Это очевидно всякому грамотному специалисту, это азы сексологии. Любая филия и фобия суть две стороны одной медали: повышенное внимание к предмету. Человека, у которого все в порядке, нечто, в его жизни не присутствующее, и не занимает — мысль об этом абстрактном для него предмете просто не приходит в голову. Телекамера — чрезвычайно точный инструмент диагностики. И к дедушке Фрейду не ходи — одного взгляда на экран достаточно, чтобы понять: мы имеем дело с тяжелой сексуальной фрустрацией.
Так вот, чем бы ни руководствовались борцы — вся эта деятельность (вернее, ее имитация) бесполезна. Помянутый Фрейд справедливо констатировал, что людьми правит либидо, а оно, как вода, дырочку найдет.
Историческое движение — маятник: за прогрессом непременно следует реакция, за либерализмом — консерватизм, и гайки закручивают, срывая резьбу. Потому исторически закономерно, что после того, как в нашу жизнь пришли свобода передвижения, информации и самореализации (в том числе сексуальной), — должны были прийти религиозная нетерпимость, моральный ригоризм, подзабытые уже люди, которые точно знают, как нам жить, и законодательно оформляющие эти свои представления. Все уже было. Перед Первой мировой войной в России экономический подъем и ментальная европеизация вдруг покрылись ядовитыми грибами декаданса, оккультности, мистицизма, мракобесия и черносотенства. Чем кончилось, мы помним.
http://www.rosbalt.ru/blogs/2013/08/23/1167651.html